помощника Воин. Говорил, что детородный орган отпадёт, – так и говорил. А когда ломалась машина, и запчасти требовались, Воин Мошку к Дымной горе отправлял – там другой воин лавку держал. Расплачивались зерном, золота и серебра в деревне отродясь не было.

Едва солнце из-за гор выглянуло, Хрим и Мошка в избу Воина постучались. Обычно он сразу выходил, военный человек, но в этот раз ответила тишина. Хрим в сердцах сапожищем по двери съездил.

Дверь отворилась, дохнуло перегаром и чем-то ещё. Воин лежал на полу, рядом стоял бутыль с мутной жидкостью, в котором нельзя было не узнать самогон.

– Вот незадача, – пробурчал староста, поморщился. – Будить придётся.

Пнул легонько тело Хрим – без результата. Потряс лежащего за ворот, приложил ладонь к шее и вскрикнул:

– Холодный, чтобы его, холодный!

– Доигрался, – прошептал Мошка.

– За что нас так, за что, – прохныкал Хрим. – Где теперь защитника искать? Пожгут драконы посевы, не переживём зиму.

– Вот что, – сказал Мошка, отирая пот со лба. – Шагоход я запущу, а там… Только жене не говори.

Быстро шёл Мошка, тучный староста едва поспевал следом. Разменял шестой десяток Хрим, Мошка-то ещё и трёх не прожил. Рассеивался туман, вздыхали почерневшие избы, зевали вслед редкие селяне. Не знали ещё, какая напасть свалилась. А Хрим и не сказал никому, паники побаивался.

Место для шагохода выбрали на околице у ручья, чтобы легче баки водой наполнять. На паука машина походила, в два человеческих роста. Лапы стальные, кабина яйцом, глаза-иллюминаторы по кругу, цилиндры-резервуары для воды по бокам, да башенка вверху с пушкой.

Погладил Хрим бок шагохода, спросил:

– А смогёшь им ходить?

– Кто, если не я? – прищурился механик, запрыгивая на подножку.

В этот момент из тумана крик Дарьин донёсся:

– Мо-ша!

Выругался Мошка, люк открыл, рукоять повернул. Энергия из батареи в нутро машины потекла, загудел шагоход, стрелки на циферблатах приборной панели задвигались. Механик рычаг на себя потянул: загудело громче, покачнулась машина, приподнялись передние лапы.

– Фиксатор сними.

– Что? – не понял староста.

– Фиксатор, там, – показал рукой Мошка. – Выдерни.

Присел староста, вытащил стальной прут.

– Готово!

Показал механик большой палец, выжал педаль. Усилилось гудение, покачнулась машина, пошла.

– Моша, стой, Моша! – кричала вслед Дарья.

Но за гудением не слышал механик, а машина шла. Не так плавно, как у Воина, но шла. Вонзались лапы в землю, вырывали куски дёрна, отбрасывали камни. Рычаг на себя, повернул шагоход, дерево обминая. Овражек впереди, поддал газу Мошка. Взвыл шагоход, оттолкнулся, прыгнул, призёмлился, помчался по полю.

Щелчок тумблера, труба прицеливания опустилась. Глянул механик в окуляр: чёрные твари среди колосьев, пожирают посевы. Сбавил ход, прицелился, придавил педаль стрельбы. Ударила струя воды из ствола – мимо. Увидели твари, повернули головы. Второй залп – в самого крупного попал, взлетели драконы. Новый залп, снова в цель, покинули твари место хлебное. Возликовала душа Мошкина, запела. Жарко стало в кабине, пересохло в горле. Фляжку с водой достал, глотнул. Вернётся победителем, зря Дарья переживала.

Солнца диск из-за горы выплыл, туман разогнал. Легко идёт машина по равнине, гудит, красота. Всего ничего до родной деревни, но тут дракон явился. Тот самый, которого Воин упоминал, который Мошке во сне являлся.

Был дракон огромен, крыльями широк, пастью зубаст. Смотрели в душу глаза оранжевые, ужас нагоняли. «Бойся красного, – Воин наставлял. – Чёрные только посевы жрут, а красный сжигает». Допытывался помощник, удалось ли убить хоть одного, но отмалчивался Воин. Говорил только, что стрелами и копьями драконов не возьмёшь – шкура каменная, только воды боятся создания огненные. Только вода их пламя гасит.

Мчится шагоход, едва поля касаются лапы. Подловил момент дракон, выпустил огонь, попал. Ударило пламя в корпус, подбросило машину. Сработала защита, остановился шагоход. А дракон на второй заход – с тыла. Не успел Мошка развернуть пушку, врезало пламя по кабине. Хлёстко, мощно, словно кувалда огромная. Иллюминаторы в копоти, запах горелого в кабине, дышать тяжело.

Поймал Мошка в прицел чудовище, выстрелил – мимо, слишком быстр дракон. Мчится шагоход на чудище. Когда развернётся дракон, поймать его на встречном, но крылатый иначе решил. Показалось сначала, что удирает монстр. Ровно до момента, когда Мошка увидел цель крылатого: в платье белом, косынку от ветра придерживая, по полю шла Дарья.

– Н-е-е-т! – закричал Мошка. – Уходи!

Не спешит дракон. Круг сделал, стерню слева от женщины поджёг. Ещё круг, полыхнула стерня справа – игралось чудовище с жертвой.

– Быстрее, быстрее, – кричит Мошка, себе. – Давай же, давай!

Мчится шагоход, гудит, на пределе идёт, но не может машина быстрее – но то и машина. А дракон уж на третий заход пошёл, и почуял Мошка нутром – закончилась игра. Сожжёт дракон Дарью, сожжёт на его глазах. И будет Мошка мучиться всю жизнь, да и какая это жизнь будет? Защёлкнул механик фиксатор педали газа, откинул верхний люк, вылез на кабину. Идёт машина на пределе, свистит ветер, едва держится Мошка.

– Вот он я, вот! – крикнул.

Посмотрело чудовище на механика, на Дарью, кого выбрать? Женщина на стерню села, лицо ладонями закрыла. Беззащитная, единственная в Мошкиной жизни.

– Испугался? – механик крикнул. – Тварь трусливая!

Услышал дракон, зарычал. Взмахнул крыльями, ринулся на человечка. Усвоил Мошка предыдущий урок. Знал, что с тыла зайдёт чудище. Говорил Воин, перед выбросом пламени дракон вдох делает. Если выстрелить, если в горло попасть, конец красному придёт.

Отвернул дракон, чтобы с тыла зайти, Мошка не двигался, считал. Один, два – дракон разворачивается. Три, четыре – заход в атаку. Пять – замедляется, вдох делает – развернул пушку Мошка.

Разинута пасть огромная, втягивает воздух чудище – пора. Дёрнул Мошка спуск, ударила в пасть струя, вонзилась в розовую плоть. Округлились глаза чудовища, вздулась шея, взорвалась миллионами шаров огненных. Обожгло Мошку, опустилась на глаза темень косматая…

Марево оранжевое, гудит шагоход, шепчутся тени, старосты голос:

– А смогёшь им ходить?

Дракон явился. Красный, огромный, клыкастый, злобный.

– Ещё встретимся, Воин, – прошипел, исчез в мареве.

В лапы стальные Мошкины руки и ноги превратились. Тяжестью налились, вниз потянули, к земле. Приняла Мошку земля родная, погладила. «Живи», – прошептала.

Открыл глаза механик. Лекарств запах острый, голова перемотана – раскалывается, ладонь тёплая лоб гладит.

– Всё хорошо Моша, всё хорошо, – поцеловала Дарья мужнину щеку.

– Пить, – механик прошептал губами обожжёнными.

Обжёг горло травяной отвар, провалился в желудок, понёс в кровь магию Дымной горы.

– Моша, – голова Хрима высунулась из-за Дарьи. – Нету больше дракона. Разорвало